Послышался сдавленный смешок, а после надрывный кашель. Лекс начал задыхаться, кровь полилась у него изо рта. Я судорожно схватилась за мужчину, а он внезапно затих и посмотрел на меня серьезным взглядом. Лекс достал из куртки пистолет и вложил его мне в руку.

— Жень, ты знаешь, что делать.

— Нет! Мы сейчас дойдем до выхода, я найду какой-нибудь транспорт…

— Жень, у меня не осталось времени. Я…

— Нет, ты не умрешь!

— Все мы когда-нибудь умрем.

— Но не сегодня!

— Женя, хватит. Мое время истекло. Пора прощаться. Возьми пистолет.

— Нет…

— Я сказал — возьми! — рявкнул мужчина и снова закашлялся.

Я тут же подхватила его и положила голову Лекса себе на колени. Как только друга отпустило, он уже спокойнее продолжил:

— Давай, девочка, так надо, — сказал он тоном, каким обычно уговаривают маленьких капризных детей.

Я дрожащими руками взяла оружие. Из моих глаз брызнули слезы. Я начала всхлипывать, а друг снова стал успокаивать меня, как будто это не он сейчас умирал, а я.

— Эй, не надо так переживать! Все нормально. Я уже давно этого ждал. Зато я опять встречусь со своей семьей и хоть высплюсь нормально, без голосов в голове. Не бойся, просто сделай это!

— Нет. И не перебивай меня! Я сделаю это, только когда ты обратишься! Пока жив, я не стану тебя убивать.

— Ну ты и живодерка! Так хочешь посмотреть, как я корчусь в агонии? — усмехнулся Лекс, а потом тише добавил: — Жень, спой мне что-нибудь.

— Что?

— Спой, а то как-то совсем тошно. Немецкий знаешь? Помнишь песню “Солнце” моей любимой группы?

— Блин, нет, я не знаю немецкий! И этот кошмар петь точно не буду!

— Ну вот! Что ж ты за хомяк такой зловредный! Даже последнюю волю умирающего исполнить не можешь.

— Ну извини, давай лучше что-нибудь другое, — усмехнувшись, сказала я, утирая рукавом слезы.

— О, давай тогда колыбельную какую, что ли!

— Колыбельную?

— Ну да! Дочке же наверняка что-то пела, когда она малышкой совсем была.

— Ладно… Вот хорошая! Аня, когда была маленькой, ее очень любила.

Я откашлялась и тихо запела, стараясь не расплакаться:

— Ой мороз, мороз, мороз, не показывай нам нос…[1]

— Эй, стопэ! Давай только не про холод и стужу. Как будто мне этого при жизни не хватало! Ты еще вспомни, что зима близко и сказку про Белых ходоков расскажи[2]!

— Блин, тебе не угодишь! Ладно, давай что-нибудь другое. Баю-баюшки-баю, не ложися на краю…[3]

— Жень, ты издеваешься? Меня и так всего искусали, живого места на мне не оставили, так зачем еще петь об этом?

— Прости, не подумала. А можно не колыбельную? А то я потом ее Ане петь не смогу.

— Так она у тебя вроде взрослая. Ладно, валяй что-нибудь другое! Но только не про холод и зубастых тварей!

— Хорошо. О, вот нормальная песня! Мне она когда-то очень нравилась. Скину пепел со старых ботинок своих. Я устал, путь был долог и труден…[4]

— Жень?

— Что?

— А не эту ли песню мы слушали, когда на нас впервые колобок напал?

— Хм…

— Жень, не пой, пожалуйста. Ладно?

— Почему?

Лекс не ответил. Он резко дернулся, а после грустно посмотрел на меня и чуть слышно прошептал:

— Нет, ты не сможешь…

— Что?

— Ни выстрелить, ни спастись…

Друг выдохнул и затих.

— Лекс? — севшим голосом спросила я, тряхнув мужчину за плечо. — Лекс!

Но друг не отзывался. Пустым взглядом он уставился вдаль. И тут меня окончательно накрыло. Слезы потоком хлынули из глаз. Я трясла безжизненное тело, снова и снова зовя Лекса. Пистолет выпал из рук: я уже давно забыла об обещании, которое дала мужчине. Внутри образовалась черная дыра, и я ни о чем не могла думать. Истерика душила, не давая сделать вдох. И вдруг Лекс дернулся.

Я сначала обрадовалась, но потом поняла, что сейчас будет. Я с трудом отыскала оружие и прижала его к голове мужчины.

“Давай сделай это! Ты обещала!” — шептал внутренний голос, но я все никак не могла нажать на спусковой крючок. Я смотрела в лицо друга, прекрасно понимая, что не смогу.

В голове сразу стали появляться мысли, что можно еще сделать. Запереть Лекса здесь, а позже вернуться за ним? Что ж, это был вариант. У меня в душе все еще жила надежда, что в папке, которую так хотел добыть Марк, лекарство от вируса. Но даже без нее я бы все равно не смогла покончить с Лексом. Моим Лексом! Самым лучшим человеком, которого я когда-либо встречала на своем пути. Он не должен был умереть. Только не так!

Тело мужчины снова дернулось, и его глаза открылись. Красные прожилки горели жутким огнем, делая друга похожим на демона. Вот только что-то было не так. Я вздрогнула, не понимая, что происходит, а Лекс оскалился и, резко вскочив, набросился на меня, выбивая из рук пистолет.

— Я же сказал, что не сможешь! — прорычал мужчина, прижимая меня к полу.

Глава 34

Я затихла и во все глаза уставилась на друга. Для мертвеца он выглядел на удивление живенько. И только тут до меня дошло, что не так. Глаза. Их взгляд был осмысленным, не таким, как у других монстров. Не было той холодной бездны, заставляющей кровь стыть в жилах. Это был Лекс. Взбешенный и опасный, но все-таки такой родной.

— Лекс, это ты? — тихо проблеяла я, боясь лишний раз вздохнуть.

— Хм, вроде да.

— Ты это… Какой-то… Не знаю…

— Мертвый?

— Нет, не совсем. Для мертвеца ты уж больно какой-то разговорчивый!

Друг хмыкнул, а потом внезапно напрягся. Он посмотрел куда-то вдаль. Я попыталась аккуратно высвободиться из его хватки, но куда там. Меня как будто бетонной плитой к полу придавило. Даже дышать было трудно.

— Нам пора. А то либо сгорим, либо трупаки до нас доберутся.

— Сгорим? Но я что-то не чувствую запаха дыма…

— Да ладно? Вонь такая стоит! Противоположная часть здания уже вовсю полыхает, в соседнем крыле дымом несколько этажей затянуло. Вот-вот огонь до нас